Article 16

Я, как правило, глубоко равнодушен ко всему, что происходит в мире.
Пусть исчезает озоновый слой, вымирают малые народы севера и рушатся империи, я даже ухом не поведу.
Не говоря уж о том, чтобы терять душевный покой из-за новостей.
Но ведь челябинские журналисты это такие журналисты, которые умеют затронуть струны и выбить из колеи. Вот передача Телефакт например вчера постаралась.
Ничто не предвещало, но мартышки из челябинского зоопарка впали в осеннюю депрессию.
Мартышки. 
Они ведь как люди. 
А некоторые даже лучше, гораздо лучше. 
Они хандрят, эти мартышки. 
Чаще, чем обычно, задумываются о смерти, кутаются в плед и тихо вздыхают над томиком зинаиды гиппиус.
Мартышкин сплин страшная по своей безысходности штука, чтоб вы знали.
Они ведь никогда сами не позвонят и не пожалуются.
Неравнодушные граждане, - дрожащим голосом сказала сотрудница зоопарка, - неравнодушные граждане могут помочь, отдав мартышкам ненужные детские игрушки.
У меня нет детских игрушек.
По крайней мере таких, расставание с которыми я мог бы перенести безболезненно, а ведь это, как я понял, обязательное условие.
Но мама и жена говорят, что я талантливый, и мог бы спеть для грустных мартышек что-нибудь воодушевляющее.
Или зайтись в танце.
Та девушка, которой не повезло видеть меня в танце, отмечала его большой антидепрессивный потенциал.
К сожалению, я не знаю, насколько мартышки избирательны в плане искусства.
Может быть, моя топорная самодеятельность оскорбит их чувство прекрасного и окончательно отвратит от этого мира, где поют и танцуют такие как я.
Вот уж не хотелось бы.
Наверное, отнесу им телевизор с с челябинским телевидением.